Вот какую историю в курилке поведал один наш сослуживец. С обеденного перерыва на работу он явился сам не свой. Видно было: ну, буквально, распирает мужика.
Сижу, говорит, обедаю - звонок. Открываю дверь - цыганка лет семнадцати-восемнадцати, не больше:
-Дядечка, подай на пропитание. Только не хлебом: он быстро портится.
Я гляжу на нее - такая ладная бабёночка (бабёночка - не девица, это сразу видно!): все, как говорится, при ней. И мордашка смазливая, и грудь аж к подбородку подбирается, и бедра под широкой юбкой так и колышутся. И тут меня как бес в ребро толкнул. Ну дам, говорю, я тебе полтинник на пропитание (это было в дореформенные времена: полтинник - две буханки хлеба). А вот если ты мне дашь - сколько возьмешь?
Поначалу-то она растерялась, а потом смущенно этак спрашивает:
- Пять рублей дадите, но только, чтоб не забеременеть?
- Ну тогда заходи, - говорю. А она:
- А где?
- Да вот, - говорю, - на диване.
Быстро разделись.
"Сорочку снимать?" - "Снимай», - говорю. Голышом ложится на диван и деловито предупреждает: "Только по-быстрому. А то подружки догадаются - долго пропадала...».
«Ну и как она?» - поинтересовались слушатели. – «Да ничего особенного - первый раз это у нее. А другие, говорит, и не такое делают. Деньги нужны. Мало наберешь - муж побьет".
- Эка! - вмешался в разговор один из наших сослуживцев. - А у моего друга такое же было. Только по-другому...
- Это как же - по-другому-то? Она что ли на него?..
- Нет. Вот как дело-то было. Разделась она и тоже на диван легла. А у него не получается. Она глянула на него и спрашивает: "А с женой-то у тебя получается?" - "Получается, - говорит. - Позавчера только что было" - "Я, - говорит, - догадываюсь, почему так у такого молодого-то! Тебя жена, наверно, заколдовала. Тебе к моей бабке надо".
Дала адрес, рассказала, как доехать. "А деньги, - говорит, - все равно заплати. Я зря что ли раздевалась?"
Известное дело, цыганки обманывать гораздые. Дураком надо быть, чтоб им верить. Но его сомнение взяло: у него уже третий случай такой. Всё вроде бы в боевой готовности, а как до дела - осечка! Ну на следующую субботу жене сказал: к друзьям, мол, в домино иду играть, а сам к той бабке на Александровское Поле поехал. У них там целая улица цыганская - двухэтажные коттеджи.
Старуха поглядела на него зорко-зорко. А потом карты принялась раскладывать. Ну я так и знала, говорит: на тебя жена на чужих баб отворотную порчу напустила - у нас так тоже делают. Но расколдовывать вдвое дороже.
Ну деньги у него были, на днях шабашка хорошая вышла. Давай, говорит, расколдовывай. Ну про все тонкости-то он не стал рассказывать. А к чему нам? Да и старуха цыганка не велела. Ну а как ворожбу закончила, чем-то горьким-горьким напоила и говорит ему: "А что бы без обману, можешь опробовать себя. Внучка моя вдовая, мужа год как зарезали в драке - вон она в соседней комнате".
Захожу, говорит, а она, видать, все слышала и уже юбки снимает. Они, цыганки, видать, и дома в юбках-кофтах, а не, как наши, в халатах. Ну все, говорит, получилось нельзя как лучше. Надеваю штаны, а она все лежит голышом и, как Венера Милосская на картине, свой черный да кудрявый треугольничек эдак ручкой прикрывает. А, думает, была, ни была, а ну-ка я еще разочек слажу. И брюки снимаю. Она спрашивает: "А деньги остались? Теперь мне, а не бабке плати!"
Видать, ей и самой понравилось: мужик-то он видный. Жена не зря на него "невстаниху"-то наворожила. Не он, а бабы ему проходу-то не давали. Так что третья заходочка в тот раз ему бесплатно обошлась...
Теперь он зорко-зорко за женой-то следит: чем кормит, чем поит. Ну да я, говорит, не больно-то и боюсь. Мне бабка цыганка пообещала: если что - приезжай: поправим!