Петр Иванович был довольно большой шишкой в К-ском районе нашей области. Хороший муж, примерный семьянин — эти определения из партийно-производственной характеристики почти стопроцентно соответствовали его облику. Но, увы, лет после сорока на мужиков нападает какое-то неистовство, про которое в народе метко сказано: «Седина в бороду — бес в ребро». Не избежал этой участи и Петр Иванович. Попался он в сети одной смазливой разведенки. И вот как-то пригласила она его «посумерничать». Несмотря на солидный объем служебной деятельности и на большое число общественных нагрузок, свои супружеские обязанности Петр Иванович исполнял довольно-таки успешно. А вот как оно получится в «нештатной ситуации»? И обратился он тогда к своему старому другу - главврачу райбольницы: дескать, подкрепи меня на всякий случай каким-нибудь порошочком, потому как бабенка она молодая да резвая — не дай Бог опростоволоситься! Главврач охотно согласился помочь старому другу и дал ему целую дюжину таких порошочков-то: мол, резвись, дружище, на здоровьичко!
И вот приходит наш герой на рандеву. Без цветов, конечно, но с бутылочкой во вместительном портфеле и соответствующим закусоном из сокровенных запасов районного продмага. А когда застолье стало подходить к концу, то в предвкушении грядущих утех и наслаждений наш начинающий ловелас незаметно принял порошочек...
— Петр Иванович, Петр Иванович! — осторожно толкала его в бок та любвеобильная особа где-то уже в полночь. — Вам пора домой уходить, а то супруга будет беспокоиться, — и, чмокнув его на прощание в щечку, сострадательно присовокупила: — Бедненький, как вы на работе-то выкладываетесь: только голову на подушку — и сразу же захрапели!
Не скажу, что в хорошем настроении возвращался в ту полночь Петр Иванович с «совещания в райкоме партии». Но тут были уже затронуты мужское самолюбие и, если хотите, даже честь! И посему Петр Иванович твердо решил реабилитироваться в глазах той смазливой бабенки, да к тому же еще и большой насмешницы, незамедлительно — то есть на следующий же вечер!
Ситуация повторилась один к одному: бутылочка, хороший закусон, нежнейшая беседа с соответствующими поглаживаниями и пощупываниями. Только на этот раз Петр Иванович для перестраховки решил принять сразу два порошочка-то...
И вот снова (опять же в полночь!) Петр Иванович был растолкан в гостеприимно расстеленной постели. Но на этот раз, несмотря на видный пост нашего героя, казалось бы, долженствующий внушать жителям райцентра если уж не горячую любовь и признательность, то хотя бы уважение, увы, на этот раз Петр Иванович был поднят довольно-таки грубовато — в том смысле, что, мол, при таком состоянии здоровья следует спать дома, а не обременять своим храпом молодых женщин.
Ну надо ли говорить, что после такого фиаско у Петра Ивановича пропала всякая охота к запоздалым возвращениям с «совещаний в райкоме»?
А спустя какое-то время его старый и верный друг признался:
— Петр Иванович, ты уж прости меня, дружище. Ты же у нас (он назвал его должность)! Тебя каждая собака в райцентре знает. И вот свяжись ты с той потаскушкой — что бы из этого вышло? И семью бы мог потерять, и работу. А поэтому (ты уж не казни себя, что в те разы заснул раньше времени) я тебе снотворное дал, причем сильное!
Как они хохотали тогда, два старых друга, — только что по полу не катались от желудочных колик!..